Eugene Onegin. Book I Stanzas 18

PUSHKIN'S POEMS

Home

Lermontov

EUGENE ONEGIN

(In this edition he is called Yevgeny Onegin).

BOOK 1 STANZAS 18-20

The Russian text is printed both in image format, and as plain Russian script. Errors in the Image version I hope have been corrected in the plain text below. Two or three stanzas are printed on each page, with the English translation alongside.

Волшебный край! там в стары годы,
Сатиры смелый властелин,
Блистал Фонвизин, друг свободы,
И переимчивый Княжнин;
Там Озеров невольны дани
Народных слез, рукоплесканий
С младой Семеновой делил;
Там наш Катенин воскресил
Корнеля гений величавый;
Там вывел колкий Шаховской
Своих комедий шумный рой,
Там и Дидло венчался славой,
Там, там под сению кулис
Младые дни мои неслись.

XVIII
Enchanted land! There, in year's gone by
With audacious mastery of satire
Fonvizin shone, freedom's defender,
And Knyazhnin, the famous imitator.
There Ozerov shared with young Semyonov
The spontaneous gift and tribute of
The people's tears and glad applause.
There our Katyenin resurrected
The majestic genius of Corneille,
And there sarcastic Shakhovsky
Produced a swarm of comedy,
And there Didelot was crowned with glory.
And there, just there, my young years sped,
Amidst the wings' and scenery's shade.

Мои богини! что вы? где вы?
Внемлите мой печальный глас:
Всё те же ль вы? другие ль девы,
Сменив, не заменили вас?
Услышу ль вновь я ваши хоры?
Узрю ли русской Терпсихоры
Душой исполненный полет?
Иль взор унылый не найдет
Знакомых лиц на сцене скучной,
И, устремив на чуждый свет
Разочарованный лорнет,
Веселья зритель равнодушный,
Безмолвно буду я зевать
И о былом воспоминать?

XIX
Ah, where are you fled? My dream, my goddesses?
Listen once more to my saddened voice.
Are you as before, or have other young misses
Replaced you, who are not a worthy choice?
Do I hear again the sound of your chorus?
Do I see a Russian Terpsichore
With lofty soul in the dance's flight?
Or does my gloomy vision find
No kindred face on the tedious stage,
And, fixing upon a foreign scene
A lorgnette full of disenchantment,
An indifferent spectator of merriment,
Silently will I yawn and sigh
Remembering all the years gone by?

Театр уж полон; ложи блещут;
Партер и кресла, все кипит;
В райке нетерпеливо плещут,
И, взвившись, занавес шумит.
Блистательна, полувоздушна,
Смычку волшебному послушна,
Толпою нимф окружена,
Стоит Истомина; она,
Одной ногой касаясь пола,
Другою медленно кружит,
И вдруг прыжок, и вдруг летит,
Летит, как пух от уст Эола;
То стан совьет, то разовьет,
И быстрой ножкой ножку бьет.

XX
The theatre is full, the boxes sparkle,
The stalls, the orchestra - all is in motion,
A slow handclap comes from the circle,
And the curtain rises in swift commotion.
All glistening, and almost ethereal,
Obedient to the magic bow,
A throng of nymphs around her now,
Istomena stands; then cautiously,
With one foot lightly on the ground
With the other she turns herself around,
Then a sudden leap, and now she's flying
A flight like down from Aeolus' mouth,
She twists her waist, and now untwists it,
While one foot spins, and the other one hits it.

Enter your search terms Submit search form

Волшебный край! там в стары годы, Сатиры смелый властелин, Блистал Фонвизин, друг свободы, И переимчивый Княжнин; Там Озеров невольны дани Народных слез, рукоплесканий С младой Семеновой делил; Там наш Катенин воскресил Корнеля гений величавый; Там вывел колкий Шаховской Своих комедий шумный рой, Там и Дидло венчался славой, Там, там под сению кулис Младые дни мои неслись.		XVIII Enchanted land! There, in year's gone by With audacious mastery of satire Fonvizin shone, freedom's defender, And Knyazhnin, the famous imitator. There Ozerov shared with young Semyonov The spontaneous gift and tribute of The people's tears and glad applause. There our Katyenin resurrected The majestic genius of Corneille, And there sarcastic Shakhovsky Produced a swarm of comedy, And there Didelot was crowned with glory. And there, just there, my young years sped, Amidst the wings' and scenery's shade.
Мои богини! что вы? где вы? Внемлите мой печальный глас: Всё те же ль вы? другие ль девы, Сменив, не заменили вас? Услышу ль вновь я ваши хоры? Узрю ли русской Терпсихоры Душой исполненный полет? Иль взор унылый не найдет Знакомых лиц на сцене скучной, И, устремив на чуждый свет Разочарованный лорнет, Веселья зритель равнодушный, Безмолвно буду я зевать И о былом воспоминать?		XIX Ah, where are you fled? My dream, my goddesses? Listen once more to my saddened voice. Are you as before, or have other young misses Replaced you, who are not a worthy choice? Do I hear again the sound of your chorus? Do I see a Russian Terpsichore With lofty soul in the dance's flight? Or does my gloomy vision find No kindred face on the tedious stage, And, fixing upon a foreign scene A lorgnette full of disenchantment, An indifferent spectator of merriment, Silently will I yawn and sigh Remembering all the years gone by?
Театр уж полон; ложи блещут; Партер и кресла, все кипит; В райке нетерпеливо плещут, И, взвившись, занавес шумит. Блистательна, полувоздушна, Смычку волшебному послушна, Толпою нимф окружена, Стоит Истомина; она, Одной ногой касаясь пола, Другою медленно кружит, И вдруг прыжок, и вдруг летит, Летит, как пух от уст Эола; То стан совьет, то разовьет, И быстрой ножкой ножку бьет.		XX The theatre is full, the boxes sparkle, The stalls, the orchestra - all is in motion, A slow handclap comes from the circle, And the curtain rises in swift commotion. All glistening, and almost ethereal, Obedient to the magic bow, A throng of nymphs around her now, Istomena stands; then cautiously, With one foot lightly on the ground With the other she turns herself around, Then a sudden leap, and now she's flying A flight like down from Aeolus' mouth, She twists her waist, and now untwists it, While one foot spins, and the other one hits it.