Pushkin's Eugene Onegin. Book III. Stanzas 10-12.

PUSHKIN'S POEMS

Home

Lermontov

EUGENE ONEGIN

(In this edition he is called Yevgeny Onegin).

BOOK III Stanzas 10-12.

X

Воображаясь героиней
Своих возлюбленных творцов,
Кларисой, Юлией, Дельфиной,
Татьяна в тишине лесов
Одна с опасной книгой бродит,
Она в ней ищет и находит
Свой тайный жар, свои мечты,
Плоды сердечной полноты,
Вздыхает и, себе присвоя
Чужой восторг, чужую грусть,
В забвенье шепчет наизусть
Письмо для милого героя...
Но наш герой, кто б ни был он,
Уж верно был не Грандисон.

X

Seeing herself as the heroine
Of all her favourite authors' works,
Clarissa, Julia, Delphine,
Tatyana in the woodland's depths
Alone with the dangerous volume roams.
She searches it through to find the tale
Of her secret passion, and her dreams,
The fruits of her overflowing heart;
She sighs, and as her own she captures
Another's griefs, another's raptures,
Then half lost, from memory she whispers
For the gentle hero a letter of passion.
But alas our hero, though somebody's son,
Was certainly never a Grandison.

XI

Свой слог на важный лад настроя,
Бывало, пламенный творец
Являл нам своего героя
Как совершенства образец.
Он одарял предмет любимый,
Всегда неправедно гонимый,
Душой чувствительной, умом
И привлекательным лицом.
Питая жар чистейшей страсти,
Всегда восторженный герой
Готов был жертвовать собой,
И при конце последней части
Всегда наказан был порок,
Добру достойный был венок.

XI

Having elevated his style with solemn fuss,
In the past, the hot-brained author of fiction
Always presented his hero to us
As an icon of absolute perfection.
His darling character he endowed
(One ever unjustly persecuted)
With a sensitive soul and intelligence,
And a most attractive charming face.
With purest passion burnt his desire,
And always with rapture flamed his heart,
And he readied himself for sacrifice fire;
But when you reached the final part
Evil was punished and always put down,
While good was rewarded with a worthy crown.

XII

А нынче все умы в тумане,
Мораль на нас наводит сон,
Порок любезен - и в романе,
И там уж торжествует он.
Британской музы небылицы
Тревожат сон отроковицы,
И стал теперь ее кумир
Или задумчивый Вампир,
Или Мельмот, бродяга мрачный,
Иль Вечный Жид, или Корсар,
Или таинственный Сбогар.
Лорд Байрон прихотью удачной
Облек в унылый романтизм
И безнадежный эгоизм.

XII

But now our minds are doused in fogs,
Morality induces the dumps,
Vice is quite pleasant even in books,
And there of course at last it triumphs.
The tales of the Britannic muse
Disturb the slumber of the young girl,
And now her hero and her idol
Becomes the Vampire, prone to brood,
Or Melmot, the gloomy wanderer,
Or the eternal Jew, or the Corsair,
Or the mysterious Jean Sbogar.
Lord Byron with a successful ruse
Has clothed in dark romanticism
The fallen idol of egoism.