Pushkin's Eugene Onegin.Book IV. Stanzas 48-51.

Enter your search terms Submit search form

PUSHKIN'S POEMS

EUGENE ONEGIN

(In this edition he is called Yevgeny Onegin).

BOOK IV Stanzas 48 - 51.

XLVIII

"Ну, что соседки? Что Татьяна?
Что Ольга резвая твоя?"
- Налей еще мне полстакана...
Довольно, милый... Вся семья
Здорова; кланяться велели.
Ах, милый, как похорошели
У Ольги плечи, что за грудь!
Что за душа!.. Когда-нибудь
Заедем к ним; ты их обяжешь;
А то, мой друг, суди ты сам:
Два раза заглянул, а там
Уж к ним и носу не покажешь.
Да вот... какой же я болван!
Ты к ним на той неделе зван. -

XLVIII

«Well, how are the neighbours? How's Tatyana?
And your lively Olga, how is she?» -
«Give me another glass, a finger…
Enough, old chap… All the family
Are well, and send their greetings to you.
But Olga, her shoulders especially
Her neck, her bosom, all that beauty,
And what a spirit! … Some time soon
To them we'll go. You can favour them;
Or else, my friend, yourself be judge,
Twice you paid a visit, afterwards
They did not even glimpse your nose.
But look… I'm a blockhead and a freak!
You're invited there this coming week.» -

XLIX

"Я?" - Да, Татьяны именины
В субботу. Олинька и мать
Велели звать, и нет причины
Тебе на зов не приезжать. -
"Но куча будет там народу
И всякого такого сброду..."
- И, никого, уверен я!
Кто будет там? своя семья.
Поедем, сделай одолженье!
Ну, что ж? - "Согласен". - Как ты мил! -
При сих словах он осушил
Стакан, соседке приношенье,
Потом разговорился вновь
Про Ольгу: такова любовь!

XLIX

«Me?» - «Yes, For Tatyana's name day,
This Saturday. Mama and Olga
Said to invite you, there's no reason why
To their invitation you should say nay.» -
«But what a heap of plebs there'll be,
And rabble, and riff-raff for company…» -
«Of course not, none like that, I'm sure!
Who'll be there? Well, their family.
Let's go. Please do me the favour, !
What do you say?» - «Alright.» - «What a brick you are!»
And with these words he drained his glass,
A thank offering to his kindly neighbour,
Then once more he beguiled his mind
With Olga's charms: for love is blind!

L

Он весел был. Чрез две недели
Назначен был счастливый срок.
И тайна брачныя постели
И сладостной любви венок
Его восторгов ожидали.
Гимена хлопоты, печали,
Зевоты хладная чреда
Ему не снились никогда.
Меж тем как мы, враги Гимена,
В домашней жизни зрим один
Ряд утомительных картин,
Роман во вкусе Лафонтена...
Мой бедный Ленской, сердцем он
Для оной жизни был рожден.

L

How happy he was. In two weeks time
The appointed wedding day was set.
The secrets of the marriage bed ,
And love's most sweet and glorious crown
With its delights awaited him.
For Hymen's troubles and alarms,
A long succession of cold yawns,
Did not arise even in his dreams.
While we, the foes of Hymen's charms
See only in domesticity
Row upon row of tedious scenes,
A novel after Lafontaine…
But simple Lensky, so happily sated,
Was for such a life alone created.

LI

Он был любим... по крайней мере
Так думал он, и был счастлив.
Стократ блажен, кто предан вере,
Кто, хладный ум угомонив,
Покоится в сердечной неге,
Как пьяный путник на ночлеге,
Или, нежней, как мотылек,
В весенний впившийся цветок;
Но жалок тот, кто всё предвидит,
Чья не кружится голова,
Кто все движенья, все слова
В их переводе ненавидит,
Чье сердце опыт остудил
И забываться запретил!

LI

He was loved… or at the very least,
He believed so, and was therefore happy.
A thousand times blest is he who believes,
Who calming the cold fears of his mind
Rests in a state of bliss serenely,
Like a drunken traveller at an inn,
Or (less harshly) like a butterfly
Drinking the liquor of a springtime flower;
But piteous is he, who foresees all,
Whose head never loses self control,
For whom all words, all motivations
Are hateful in their transformations,
Whose heart experience has made chill,
Yet forbids him to lose himself at will.

Shakespeare's Sonnets

Enter your search terms Submit search form

XLVIII "Ну, что соседки? Что Татьяна? Что Ольга резвая твоя?" - Налей еще мне полстакана... Довольно, милый... Вся семья Здорова; кланяться велели. Ах, милый, как похорошели У Ольги плечи, что за грудь! Что за душа!.. Когда-нибудь Заедем к ним; ты их обяжешь; А то, мой друг, суди ты сам: Два раза заглянул, а там Уж к ним и носу не покажешь. Да вот... какой же я болван! Ты к ним на той неделе зван. -		XLVIII «Well, how are the neighbours? How's Tatyana? And your lively Olga, how is she?» - «Give me another glass, a finger… Enough, old chap… All the family Are well, and send their greetings to you. But Olga, her shoulders especially Her neck, her bosom, all that beauty, And what a spirit! … Some time soon To them we'll go. You can favour them; Or else, my friend, yourself be judge, Twice you paid a visit, afterwards They did not even glimpse your nose. But look… I'm a blockhead and a freak! You're invited there this coming week.» -
XLIX "Я?" - Да, Татьяны именины В субботу. Олинька и мать Велели звать, и нет причины Тебе на зов не приезжать. - "Но куча будет там народу И всякого такого сброду..." - И, никого, уверен я! Кто будет там? своя семья. Поедем, сделай одолженье! Ну, что ж? - "Согласен". - Как ты мил! - При сих словах он осушил Стакан, соседке приношенье, Потом разговорился вновь Про Ольгу: такова любовь!		XLIX «Me?» - «Yes, For Tatyana's name day, This Saturday. Mama and Olga Said to invite you, there's no reason why To their invitation you should say nay.» - «But what a heap of plebs there'll be, And rabble, and riff-raff for company…» - «Of course not, none like that, I'm sure! Who'll be there? Well, their family. Let's go. Please do me the favour, ! What do you say?» - «Alright.» - «What a brick you are!» And with these words he drained his glass, A thank offering to his kindly neighbour, Then once more he beguiled his mind With Olga's charms: for love is blind!
L Он весел был. Чрез две недели Назначен был счастливый срок. И тайна брачныя постели И сладостной любви венок Его восторгов ожидали. Гимена хлопоты, печали, Зевоты хладная чреда Ему не снились никогда. Меж тем как мы, враги Гимена, В домашней жизни зрим один Ряд утомительных картин, Роман во вкусе Лафонтена... Мой бедный Ленской, сердцем он Для оной жизни был рожден.		L How happy he was. In two weeks time The appointed wedding day was set. The secrets of the marriage bed , And love's most sweet and glorious crown With its delights awaited him. For Hymen's troubles and alarms, A long succession of cold yawns, Did not arise even in his dreams. While we, the foes of Hymen's charms See only in domesticity Row upon row of tedious scenes, A novel after Lafontaine… But simple Lensky, so happily sated, Was for such a life alone created.
LI Он был любим... по крайней мере Так думал он, и был счастлив. Стократ блажен, кто предан вере, Кто, хладный ум угомонив, Покоится в сердечной неге, Как пьяный путник на ночлеге, Или, нежней, как мотылек, В весенний впившийся цветок; Но жалок тот, кто всё предвидит, Чья не кружится голова, Кто все движенья, все слова В их переводе ненавидит, Чье сердце опыт остудил И забываться запретил!		LI He was loved… or at the very least, He believed so, and was therefore happy. A thousand times blest is he who believes, Who calming the cold fears of his mind Rests in a state of bliss serenely, Like a drunken traveller at an inn, Or (less harshly) like a butterfly Drinking the liquor of a springtime flower; But piteous is he, who foresees all, Whose head never loses self control, For whom all words, all motivations Are hateful in their transformations, Whose heart experience has made chill, Yet forbids him to lose himself at will.