Pushkin's Eugene Onegin. Book III. Stanzas 32-5.

PUSHKIN'S POEMS

Home

Lermontov

EUGENE ONEGIN

(In this edition he is called Yevgeny Onegin).

BOOK III Stanzas 32-5.

XXXII

Татьяна то вздохнет, то охнет;
Письмо дрожит в ее руке;
Облатка розовая сохнет
На воспаленном языке.
К плечу головушкой склонилась.
Сорочка легкая спустилась
С ее прелестного плеча...
Но вот уж лунного луча
Сиянье гаснет. Там долина
Сквозь пар яснеет. Там поток
Засеребрился; там рожок
Пастуший будит селянина.
Вот утро: встали все давно,
Моей Татьяне всё равно.

XXXII

Tatyana is now sighing, now aching,
The letter in her hand is shaking;
The rosy coloured sealing strip
Dries on her tongue's red burning tip.
Her head towards her neck hangs down,
Her light and flimsy dressing gown
Slips lower on her charming shoulder…
But now from the moon's bright silver gleam
The radiance dies. Here a valley
Shines in the mist. And there a stream
Turns all to silver; the shepherd's pipe
Wakes up the village from its dream.
Morning is here, all long ago are dressed,
But for my Tatyana there can be no rest.

XXXIII

Она зари не замечает,
Сидит с поникшею главой
И на письмо не напирает
Своей печати вырезной.
Но, дверь тихонько отпирая,
Уж ей Филипьевна седая
Приносит на подносе чай.
"Пора, дитя мое, вставай:
Да ты, красавица, готова!
О пташка ранняя моя!
Вечор уж как боялась я!
Да, слава богу, ты здорова!
Тоски ночной и следу нет,
Лицо твое как маков цвет".

XXXIII

She does not notice the rosy dawn,
And sitting with her head held low
She does not on the folded letter
With her engraved signet press it down.
Now, quietly opening the door,
Old grey-haired Fillipevna enters
Bringing the tea upon a tray.
"It's time, my child, wake up, arise;
But you, my darling, are up already!
My little early bird, my own!
Last night how much you worried me!
But, Lord be praised, you're well, I see!
Of last night's pain there is no trace,
Your colour is like a poppy's face."

XXXIV

- Ах! няня, сделай одолженье. -
"Изволь, родная, прикажи".
- Не думай... право... подозренье...
Но видишь... ах! не откажи. -
"Мой друг, вот бог тебе порука".
- Итак, пошли тихонько внука
С запиской этой к О... к тому...
К соседу... да велеть ему -
Чтоб он не говорил ни слова,
Чтоб он не называл меня... -
"Кому же, милая моя?
Я нынче стала бестолкова.
Кругом соседей много есть;
Куда мне их и перечесть".

XXXIV

"Ah, nanny, nanny, do help me, please."
"Of course my darling, just tell me what."
"Don't think… truly… nanny, you must not
Suspect me… You see… Ah, do not refuse!"
"My friend, my sweet, as God is holy…"
"Well, send your grandson, secretly,
With this letter, to O… to that one…
Our neighbour… But tell him, do,
About this task he must keep mum,
And that he must not mention me…"
"To whom, my dear. Who must receive it?
For now I'm somewhat slow of wit.
All round we have so many neighbours,
How could I even count their numbers?"

XXXV

- Как недогадлива ты, няня! -
"Сердечный друг, уж я стара,
Стара: тупеет разум, Таня;
А то, бывало, я востра,
Бывало, слово барской воли..."
- Ах, няня, няня! до того ли?
Что нужды мне в твоем уме?
Ты видишь, дело о письме
К Онегину. - "Ну, дело, дело,
Не гневайся, душа моя,
Ты знаешь, непонятна я...
Да что ж ты снова побледнела?"
- Так, няня, право ничего.
Пошли же внука своего. -

XXXV

"Nanny, you could not guess a thing!"
"My dearest friend, I'm old, you know,
Old, dear Tanya, my mind is slow;
Time was, when I knew everything,
Time was, the mistress' wishes, yes…"
"Ah, nanny, nanny, what is all this?
Why should I need what's in the past?
Can't you see, this letter, it must go
To Onegin." - "Ah, of course, of course.
Do not be angry, sweetest girl,
My mind does not grasp these things, you know…
But why are you again so pale?"
"It's nothing nanny, I'm feeling better.
Send off your grandson with the letter."